Старость аксолотля. Страница 3

Возвращаясь вприпрыжку от выключенных сексботов, из которых он извлек процы, собираясь утром отвезти к себе весь добытый хард[19], Гжесь снова потерял равновесие на одной ноге и с грохотом рухнул под столб, с которого свисала кисть толстых кабелей.

Теперь он мог обмениваться взглядами с ириготи почти на одном уровне. Растоптанный Тоторо сонно моргнул «СтарТруперу», протягивая лапку. Гжесь отмахнулся от плюшевой игрушки, но та, дергаясь, неуклюже поползла к нему.

Он даже не успел опомниться, как Тоторо, мишка и Хелло-Китти прильнули к его титановой груди.

Встав, он похромал дальше, опираясь на Плевательницу. Оглянувшись, увидел, что игрушки ползут следом.

У него не было ноги, так что сбежать он не мог.

– Только меня не задушите.

Ириготи не знают ни польского, ни английского. Лишь бледнеющие огни ночного Токио ответили ему своим миганием-морзянкой. Был 847 день ПостАпо, и перед Гжесем открывалась очередная вечность.

В мастерских подземного гаража под сорокаэтажным небоскребом «Айко» Гжесь трудился над запасной конечностью.

Запчасти для высококлассного «Михара Ясухиро» были в дефиците, а еще большей редкостью являлись умения, позволявшие эти запчасти использовать. Токийские трансформеры «Роял Альянса»[20] при необходимости обращались именно к Гжесю, и он порой ощущал себя мастером на все руки для половины мира. Лишний хард был своего рода платой за услугу. У стен и на стеллажах Гжесь собрал сотни запчастей для роботов, от мелких до крупных.

На дисках у него имелись терабайты схем и руководств пользователя, а на бумаге – толстые, как Библия, каталоги urban hardware[21], с отдельными разделами для разновидностей мехов: домашних, уличных, промышленных, медицинских, муниципальных, военных, развлекательных, воздушных и подводных. Незаметно, страница за страницей, они сменялись дронами, которые, в свою очередь, плавно переходили в стационарный хард и Маттернет – Internet of Matter, бессерверную сеть вездесущих микропроцессоров, основанную на RFID[22], инфракрасном излучении и NFC[23].

В предшествовавшее Погибели десятилетие в эту отрасль вбухали миллиарды долларов. Безработица росла, а тем временем очередные корпорации переориентировались с живых сотрудников на роботов; общество старело, и для опеки над стариками также требовались отряды чутких и терпеливых автоматов вместо биологических детей и внуков; ну и солдат-мех, даже если обходится в целое состояние, ничего не стоит в опросах общественного мнения, когда гибнет на поле боя.

Еще десять-пятнадцать лет, и этих утилитарных роботов на радиоуправляемых поводках в мире были бы миллионы. Погибель, однако, нанесла удар в самом начале тенденции, не дав ей развиться.

Если бы он мог позвонить в какой-нибудь центр обслуживания мехов!.. Все эти каталоги, по сути, являлись каталогами прототипов и демонстрационных моделей. Японские справочники Гжесь все еще не мог прочитать, а они интересовали его больше всего.

В клетке Фарадея[24] в глубине мастерской Гжесь держал трех полностью комплектных сексботов, одного медикуса[25] и «майского жука»[26].

Ириготи не приближались к клетке, сбившись в кучку в углу и наблюдая за Гжесем, будто перепуганные щенки.

– Мне вас не починить, – повторял он им, прекрасно зная, что они его не понимают. – Я не программист. Могу только собрать воедино руки и ноги.

Программисты за годы до Погибели достигли такой степени единения с Цифрой, что стали полностью независимы от «железа», вследствие чего возник отдельный клан IT-специалистов, главное занятие которых заключалось в том, чтобы ползать под столами и стойками, храня в голосе бесценные знания о том, какой кабель воткнуть в какой слот, и какие карты под какими радиаторами лучше всего тянут.

Гжесь был IT-подвалом тех, кто работал в IT-подвалах.

Через USB с двойным фильтром он подключился к ноутбуку, подсоединенному к спутниковой антенне на крыше здания «Айко». «Королевские» как раз актуализировали на своей странице границы влияния в Большом Токио и цвета алертов на энергетических линиях с электростанций в Токаи[27] и Хамаоке[28]. Серверная JPX[29] в «Нихонбаси Кабуто-тё»[30], где работал процессинг большинства королевских трансформеров в Токио, светилась зеленым. В баре «Тюо[31] Акатётин[32]» в Кёбаси[33] счетчик посещаемости стоял на семи трансформерах.

Гжесь провел все тесты новой ноги, сделал несколько приседаний, вздохнул и махнул плюшкам.

– Ну, идите к папочке. Как-нибудь соберу вас в единое целое.

Несмело пискнув, те еще шире раскрыли большие, как в комиксах, глаза.

А все началось с того, что Гжесь сам себя собрал в единое целое.

Он вылез в реал во Владивостоке. Российские сети – публичные, частные, военные, правительственные и коммерческие – столь чудесным образом переплетены, что лишь от стечения обстоятельств зависит, застрянешь ли там на века в слепой кишке выделенного сервера, или угодишь прямо на виртуальную автостраду, ведущую в ФСБ[34] или Пентагон.

Гжесь же оказался погребен заживо. Когда он очнулся, у него не было ни чувств, ни тела – лишь инстинкты и границы боли. Он метался в этом карцере целую вечность – то есть четыре с половиной минуты, – прежде чем нашел щель шириной в бит и через местный Маттернет вошел в муниципальную сеть камер видеонаблюдения. Поглядев на усеянные трупами мертвые улицы, он впал в депрессию, замедлившись до ста тиков[35] в секунду.

Лишь когда сдохли четыре дисковых раздела и перегрелись процессоры во владивостокском центре «Газпрома», у Гжеся вновь включился инстинкт самосохранения, и он, взяв себя в руки, вырвался из апатии.

Он перекинул себя на машины Тихоокеанского государственного медицинского университета. Там забрал в исключительное пользование резервное питание (в больнице имелся топливный генератор, включавшийся с уровня администратора сети). И при двух гигагерцах к Гжесю вернулось любопытство.

Кто выжил? Что с его родными и знакомыми? Что со всем миром?

На тех владивостокских серверах он сидел потому, что именно так себя распределил в день Апокалипсиса. Копия Гжеся номер один должна была крутиться на машинах фирмы в Варшаве, так же как и первый бэкап; потом был еще один в Гугле, потом – бэкап в облаке, и лишь затем четвертый, владивостокский. У последнего не оказалось выхода на спутники и в широкую сеть, и это его спасло.

Через сотни глаз камер видеонаблюдения он высмотрел сегвеи[36] в ремонтной мастерской на набережной Амурского залива. Некоторые были приспособлены для автоматизированного патрулирования улиц местными охранными фирмами, и у них, по идее, имелись какие-то радиовходы; впрочем, они являлись частью Маттернета с его десятками конкурирующих протоколов интернета вещей. Предполагалось, что теоретически они должны оставаться на постоянной связи с окружением. На практике же Internet of Matter выглядел совершенно иначе. Гжесю приходилось постоянно объяснять клиентам, почему их умный дом вовсе не такой уж умный, почему холодильник не в состоянии договориться с духовкой, а ключи все теряются и теряются, несмотря на три RFID-метки в каждом.